Эстель и Гилванэ

*** Я - ветер. Холодный северный ветер, что приносит в этот забытый уголок Вселенной золотисто-рыжую осень, а за ней и ледяное дыхание зимы. Я люблю прилетать сюда ненастными вечерами поздней осени и петь свою вечную песню любви и тоски над голыми камнями и редкими зарослями вереска. Раньше здесь было всё иначе, и я редко показывался в этих местах - но нет ничего вечного под луной. Ушли эльфы, а с ними и магия этого мира, отзвенели песни, замолчали голоса, умерли леса - пусто и тихо стало в долине. Сюда ещё придут люди, но никогда это место не станет прежним. Ничего не осталось с тех времён, когда Средиземье было ещё молодо. Ничего, кроме пары-тройки историй, которые я, ветер, пою холодными осенними вечерами...
*** Её звали Эстель, и она была лайквэнди. Родилась уже после Битвы и никогда не видела Большого Мира - только лес. Для эльфа она слишком любила одиночество - её сложно было застать в посёлке даже зимой. Когда у Эстель спрашивали о том, не одиноко ли ей, она рассеянно улыбалась и отвечала, что ей достаточно трав, деревьев, песен ветра и журчания ручья. На неё никогда не обижались и не пытались уговаривать вернуться - она просто не слушала.
Зато в те редкие дни, когда Эстель бывала в посёлке, она ни минуты не сидела на месте. Природный целитель - своим долгом она считала помочь всякому. Но как бы ни нуждались другие эльфы в Эстель, душа девушки рвалась к свободе - дольше недели она дома никогда не жила.
В тот день она возвращалась в свой летний шалаш на опушке леса. Девушка шла по тропинке вдоль небольшого лесного пруда и тихонько напевала. Только начинался август, но лёгкое дыхание рыжеволосой гостьи, что приходит на смену лету, уже коснулось мира. В воздухе уже пахло лёгкой грустью, светлой осенней печалью и увяданием.
Здесь, в чаще, царила тишина, но так могло показаться только сначала. Еле слышные трели птиц, шорох листьев, шепот травы - лес был полон звуков, которые не слышны случайно попавшему человеку. Но неожиданно в эту стройную симфонию добавилась новая нота - и всё изменилось. Птицы запели совсем иначе - настороженно и тревожно, словно предчувствуя беду; налетел северный ветер и недобро загудел в вершинах деревьев; неяркое вечернее солнце заволокли тучи. Но Эстель не обратила внимания на шутки старого Леса, может быть впервые в жизни не придала им значения. У пруда кто-то был и именно его голос так странно изменил обычную жизнь леса.
- Это у старой ивы... - девушка прислушалась. - Кто бы это мог быть? - удивлённо спросила она сама себя, зная что в эту часть леса, заслуженно называемую "Недоброй", редко кто заглядывал.
Эстель поспешила к пруду и вскоре вышла к невысокому берегу, поросшему осокой. На траве сидела незнакомая эльфийка с огненно-рыжими волосами в свете солнца переливавшимися жидким огнём. Она смотрела в воду на своё отражение, и глаза её были пусты.
- Огонь испил меня как вино и пеплом оставил печать на моих волосах... Я уже не увижу света звезды в этой воде... Я лишилась своей судьбы и своей надежды... - нараспев проговорила она, и тьма беззвездного неба в канун Зимнего Солнцестояния опустилась к её ногам. Несколько секунд она просто сидела и смотрела на круги на воде. А потом поднялась с земли и подошла к непроглядной глади пруда:
- Мы все вышли из воды... В воду и вернёмся... - спокойно сказала незнакомка. Она постояла несколько секунд, словно ожидая чего-то, а потом медленно начала заходить в непроглядно чёрные воды бездонного лесного омута. Силуэт её всё больше и больше удалялся, а потом и вовсе растворился в подступающих сумерках. Раздался тихий всплеск, и наступила тишина - такая, что зазвенело в ушах. Замолчали птицы, перестали шелестеть деревья, лесные звери затаились в своих норах - всё замерло как в страшном кошмаре. И тогда Эстель наконец поняла, что всё это не шутки коварного леса.
- Держись! - закричала она и бросилась к воде. Плавала девушка хорошо, а боязнь не успеть, опоздать придавала ей силы. - Только держись - шептала она, сжав зубы… - Держись… - молила она, ныряя в том месте, где, как ей показалось, утонула незнакомка. - Держись… - почти плакала она, вытаскивая безжизненное тело из реки. - Держись… - прошептала она и упала на берегу рядом со спасённой эльфийкой.
Через несколько минут Эстель пришла в себя. Незнакомка лежала рядом, глаза её были полуприкрыты, губы слегка шевелились, но слов было не слышно. Эстель наклонилась к ней, но поняла лишь: зачем… вода… и покой… Потом со смутной догадкой девушка наклонилась к губам эльфийки и принюхалась:
- Эль! Так пахнет только эль...
Эстель тяжело вздохнула, встала на ноги, с трудом подняла незнакомку и побрела со своей тяжёлой ношей по извилистой лесной тропке.
С утра девушка отправилась за травами, оставив спящую эльфийку в шалаше. Вернулась Эстель только под вечер и неожиданно для себя увидела гостью на полянке перед домом. Она сидела, прислонившись к дереву, и пела:

Я поднимаю этот мех
За тех, что мне милее всех:
За тебя, моя душа,
Моя Надежда!

Моя пропастью легла вина,
Но я не сумею быть одна;
Без тебя, моя душа,
Моя Надежда!

Я не увижу больше свет,
Не ворвется в сердце вновь рассвет!
Нет тебя, моя душа,
Моя Надежда...

Эстель не вслушивалась в слова, её поразил даже не сильный и красивый голос поющей, а безысходная тоска, белой птицей рвущаяся в небо. Такой обреченности и боли Эстель не слышала ещё ни в одной песне.
Послушав немного, девушка села рядом. Когда незна-комка замолчала, Эстель робко заметила:
- Вы так красиво поёте… Она не думала, что эльфийка услышит её и совсем не ожидала ответа, но…
- Я вышла из ветра, что запретил мне молчать… - незнакомка смотрела на первые звёзды, которые только-только появились на небе. Потом она достала небольшую дорожную флягу и отпила из неё. Немного погодя, она предложила её Эстель. Девушка от-казалась. Тогда эльфийка помолчала ещё немного и так же, не оборачиваясь к собеседнице, произнесла:
- Мне не испить чашу до дна. Его нет… Но вино слаще чем жизнь…
- Но нельзя уходить от реальности в придуманный мир! - вырвалось у Эстель. - Вино не поможет заглушить боль, оно не залечит рану… Может тебе будет легче, если ты расскажешь о том, что произошло…
Незнакомка повернулась к девушке и посмотрела в её изумрудные глаза взглядом, полным одновременно и света звёзд и ночной тьмы.
- Я потеряла надежду…
- Надежду нельзя потерять… - прошептала Эстель.
- Тогда я потеряла её имя… - равнодушно ответила эльфийка, и снова повернувшись к звёздам, еле слышно запела. Так они и сидели, до тех пор как на лес не опустилась настоящая чёрная, но полная лунного света августовская ночь. Потом Эстель тихо спросила:
- Мне бы хотелось знать ваше имя...
- Лайквэнди зовут меня Гилванэ, хотя раньше имя моё было Гилриэль. - спокойно ответила незнакомка.
Странно, но они подружились. Гилванэ осталась с Эстель, и хотя разговаривали они по прежнему редко, между ним появилось нечто вроде телепатической связи. Обе очень тонко чувствовали настроение друга и если, к примеру, одной было грустно, то другая ненавязчиво ста-ралась успокоить подругу. День за днем связь эта стано-вилась всё крепче и крепче.
Время они обычно проводили в лесу, собирая травы или ягоды. У Гилванэ оказался особый талант нахо-дить чернику. Удивительно, но стебельки растений сами тянулись к эльфийке, когда она пела. Обычно Гилванэ возвращалась к Эстель с полным подолом иссиня-чёрных ягод, и они вместе съедали их прямо в лесу, устроившись на небольшой полянке. Иногда Гилванэ даже что-нибудь рассказывала о Большом мире, а рассказчица она была прекрасная. Перед Эстель как живые вставали горы и море, бесчисленные закаты и восходы солнца, луч луны, играющий на безбрежной глади воды, ветер, шелестящий листвой столетних дубов. Об эльфах или людях Большого мира Гилванэ рассказывать не любила, видимо, слишком тяжело ей было вспоминать навсегда ушедших любимых и друзей. Да Эстель никогда и не настаивала на подобных историях. Ей было достаточно того, что ей рассказывала подруга.
В холодные или дождливые дни они сидели дома и разговаривали.
- Послушай! - сказала как-то Гилванэ, вслушиваясь в стоны ветра в древесных кронах.
- Да?
- Пообещай мне одну вещь! Пусть твоя звезда никогда не закатится! Пожалуйста, обещай, что не оставишь мне только воду слёз!
Эстель ничего не ответила, только посмотрела в окно на нити дождя, резавшие серый осенний день на множе-ство маленьких плоскостей.

Это случилось в самом конце сентября, когда в лесу уже начали первой сединой желтеть листья. В посёлке был праздник окончания осени, и Эстель, никогда не любив-шая шумных общих праздников, взяла бутылку со свеже-приготовленным элем и вернулась в лес, дабы отметить праздник с подругой. Они дождались темноты и развели костёр, разложив около него нехитрую снедь собственного приготовления, а затем наполнили чаши элем.
- За новую надежду! - Эстель подняла бокал. Гилванэ улыбнулась, и лишь лёгкий отсвет грусти промелькнул в её глазах цвета весенней травы. Они выпили. Потом ещё, ещё, ещё… Ко-гда Эстель потеряла счёт выпитому, а в бутылке окон-чился эль, Гилванэ неожиданно встала.
- Слышишь му-зыку? - вдруг спросила она и, не дожидаясь ответа, за-кружилась в танце. И то ли действительно из посёлка до-носились песни менестрелей, то ли им просто показалось, но музыки лучше Эстель не слышала никогда. Как заво-роженная смотрела она на танец Гилванэ. Ей казалось, что это не её подруга, такая загадочная, но в то же время близкая, а Ветер и Огонь, Вода и Воздух, Закат и Восход, Свет Звёзд и Шепот Ветвей… И танец её, древний и мо-лодой, длился вечно. Рушились города, падали империи, загорались и гасли новые солнца, рождались и умирали Вселенные… А она танцевала… И в её танце рождался но-вый мир…
Потом она остановилась, опустилась на колени и протя-нула руку Эстель.
- Пойдём со мной!
- Я не умею…
- Этого не нужно уметь, просто пойдём со мной…
И они закружились в танце. И не нужны были слова, истина не в них. В танце их рук рождалось пламя, они горели словно две, нет, одна свеча… И не было ни ночи, ни луны, ни ветра, ни огня костра… Только две фигуры, тан-цующие самый прекрасный танец в этом мире, имя которому Любовь, та вечно юная и прекрасная, мудрая и беспечная, постоянная и изменчивая красавица… А дальше… А разве имеет смысл рассказывать о том, что было дальше? Слов слишком мало, чтобы рассказать о том, как этой ясной сентябрьской ночью на одних влюблённых стало больше…

И мы закружились в танце,
Чтоб единым гореть огнем,
Чтоб осенним лететь листом,
Чтобы солнца сиять лучом,

Мы в любви закружились танце,
Чтобы небо наполнить светом,
Чтобы руки умыть ветром,
Чтоб земля нам запела песни.

Мы огнем засияли в танце,
Мы хотели гореть вместе,
Мы хотели сверкать вечно,
И упали на путь Млечный.

И мы закружились в танце,
Чтоб единым гореть огнем,
Чтоб осенним лететь листом,
Чтобы солнца сиять лучом.

Утром Гилванэ проснулась счастливой. Впервые за много лет. Она села на землю и повернулась к Эстель… Потом инстинктивно подняла глаза и увидела Его…
- Помни о проклятии…- он засмеялся и, легко коснувшись щеки спящей, медленно растворился в воздухе. Глаза Гилванэ посерели и словно подёрнулись пеплом.
- Моя тоска - это небо без звёзд. Но ты не увидишь моих слёз… - прошептала она.
Уходя, она последний раз подошла к Эстель.

Тебе не найти ответ,
И тьму не прорежет свет.
Я уже не вернусь.
В ветре и снах захлебнусь.

- Прости…

Эстель долго искала Гилванэ. Искала целыми днями, а ночами горько плакала в подушку. Жить в лесу она больше не могла, а потому пошла морю, которое так лю-била Гилванэ. И тогда тамошние эльфы рассказали ей грустную историю об эльфийке Гилриэль Гилванэ, кото-рую за непокорность проклял Моргот, закляв, что она бу-дет приносить беду всем, с кем будет находиться. Гил-ванэ попыталась уплыть от проклятия в Валинор, но за кораблём погнались орки, и эльфийка, чтобы не принести несчастья плывущим с ней, бросилась с море. Эстель пе-редали последние слова Гилванэ:
- Тьма смотрит моим глазами… Мои волосы огонь, который пожирает всё живое… Возьми мою кровь море! Я возвращаюсь к тому, из чего вышла!

Где ты?
Нет ответа.
Где ты?
Я уйду.
Я зажгу свечу,
И в волне умчусь.

Где ты?
Нет света.
Где ты?
Нет слез.
В море упаду,
И тебя найду,
Может быть…

Эстель решила вернуться домой. Ей ничего не оставалась, кроме как молить о смерти. И судьба оказалась милостива к ней - тяжёлая орочья стрела навылет пронзила её в родном лесу. Говорят, Эстель умерла с улыбкой на губах… - Я уже в пути… - это были её последние слова.

Я как спичка сгорела в твоих руках,
Больше нет ни тебя, ни меня.
Стерто имя, засыпано снегом в веках,
У нас нет ни воды, ни огня.

Что же стало с тобою и нашей судьбой,
Я не чувствую больше тепла,
Мы исчезли, сгорели, расстались с тобой,
В наши кольца трава проросла...

Давно ушли из этого мира лайквэнди, нет леса, отзвучали песни, позабыты имена... Не осталось ничего... Только пара историй, да я, северный ветер...

Автор - Сэт и D'Star

Локация: Литературное кафе >> Проза

Используются технологии uCoz